Всё в мире делится на то, что совершенно
И то, что хочется потрогать за рукав.
На то, что красочно, порочно, неизменно,
На тех, кто движется беззвучно как удав,
И тех, что в небе. На смычок от скрипки,
На головокружение, на ежа,
На горький опыт, прошлые ошибки,
На всё, что режется при помощи ножа,
И падает. На то, что умирает,
И то, что можно взвесить на весах.
На море в сумерках, движение трамвая,
Листок, застрявший в чьих-то волосах.
Всё делится на робкое молчание,
На гарь и копоть, громкие шаги,
На то что может привести в отчаяние,
На свежие из печки пироги.

На искренность, избыточные жесты,
Коробки из-под обуви, синиц,
На крики рожениц, безмолвие сиесты,
Движения крыльев, щётку для ресниц.
На то, что стало жертвою обмана,
На слёзы избалованных детей,
На то, что можно вынуть из кармана
И положить обратно без затей.
На то, что пахнет свежею травою
И будет долго жить. На муравьёв,
На крик в ночи; на тех, кто с головою
И тех, кто абсолютно без голов.
На Африку, черничное варенье
На детский лепет, горечь пустоты,
На лай собаки, ветра дуновение
И на твои прозрачные мечты.